 |
|
|||||
|
|
БЕССЛАВНЫЕ УБЛЮДКИ Новый год в Межигорье – II
НАЧАЛО СМ. ЗДЕСЬ. По-прежнему посвящается Квентину Тарантино …На праздничном столе разметался, аккуратно разложив конечности между тарелками и бокалами, Владимир Летвин. Из его рта торчала недоеденная куриная ножка с рынка «Юность», а вокруг шеи был плотно затянут мамин рушник, вышитый петрикивскими петушками. С первого взгляда было ясно, что душа спикера уже пребывает на небесах, но из его глаз до сих пор текли слезы. – Интересный все же человек этот Летвин, – удивился Греценко. – Все уши прожужжал, какую поганую курицу ему подали, а не успели все отойти ненадолго, так он давай жрать! Яцынюк нервно рассмеялся. Однако смех застрял у него в горле, когда он случайно бросил взгляд на боковую стену. На боковой стене висел, прибитый кровельными гвоздями в двенадцати местах, Олег Тянивбок. Под ним кровью была выведена надпись: «А з нашого боку – Тягнивбок». – Неплохой бигборд получился, – одобрительно ухмыльнулся Греценко. – Что скажете, дорогой министр МВД? – А что тут говорить? – сразу поскучнев, пожал плечами Луценка. – Налицо типичная бытовуха. Поножовщина из-за «недолива», как говорят опытные опера, – министр подбоченился, всем своим видом давая понять, что он и сам «важняк» еще тот. – Пока мы ходили по второму этажу, эти двое бухали и, очевидно, Тянивбок налил Летвину меньше, чем себе. Слово за слово, вспыхнула ссора на почве внезапно возникших неприязненных отношений – и Летвин прибил жертву к стенке. Тянивбок из последних сил схватил рушник и задушил собутыльника. Несчастный случай, можно сказать. – Ну, Юра, ты крутой! – одобрительно заметил Яцынюк. – Любое дело распутать можешь на раз плюнуть. А вот ты мне скажи, гениальный сыщик, что у вас там с Люськой за план такой был? У нее в записке, между прочим, все твои действия расписаны с точностью до минуты… В какие игры вы играете, господин министр? Луценка тяжело вздохнул. – Ладно, отпираться не буду, – сказал он. – Давайте только договоримся, чтоб все осталось между нами. С этими словами он протянул Яцынюку листок бумаги, как две капли воды похожий на тот, который был изъят последним из заднего кармана покойного коммуниста Симаненко. Арсений начал с трудом читать вслух: «Значет так. Если ты еще хочиш остацца менистром внутрених делов при мне кагда я стану призидентом то слушай сюда. Я прегласил трицатьперваго дикобря всех кандидатав к сибе на дачу празнавать новый Год шоб ты знал. Преедеш к нам в кастюме деда МАРОЗА где-то окола 21.00 пьяный в дупель. Поприкалываешся нимного а потом зделаеш вид шо не горит у нас елка. Упадеш на нее и потушыш герлянду шоб мы усе пагрузились ва тьму. Я хачу всем навогодний серприз зделать – падарки там, бабы, все такое. Если зделаеш все как я прашу то будеш ты при мне менистром па жизни. А если ни зделаеш – закотаю тибя в атсев! С увожением, тиневой примьер-менистр Виктар Януковеч, прафесор». – Вот те на, – растерялся Яцынюк. – Что там еще за новости? – раздался сзади веселый голос Лидера. – О, Тянивбок! Красиво висит. Как говорят, здоровье в порядке – спасибо зарядке, ха-ха-ха! Януковеч под руку с Люськой непринужденно подгреб к честной компании. Маленькое красное платье супруги Лидера было разорвано в трех местах, под ее левым глазом красовалась огромная синяя блямба, но зубы, вопреки смутным слухам о некоторых семейных привычках Виктора Федоровича, находились в целости и сохранности. – Да вот, записку вашу читаем, – объяснил Яцынюк, подавая Лидеру листок с каракулями. – Извольте полюбопытствовать, милостивый государь. Лидер окинул Арсения Петровича подозрительным взглядом, но записку взял. Прочитав, хмыкнул и, сняв очки, уверенно заявил: – Лажа. Я это в первый раз вижу. А если ты не веришь, я прямо тут вырву тебе гланды. Люська, подтверди. Люська, судорожно сглотнув, кивнула. – Да бог с вами, Виктор Федорович, – поспешно сказал Арсений. – Разумеется, я вам верю как себе. Да и слово "проффесор" вы по-другому пишете. Я сразу понял, что что-то здесь нечисто!.. Может, за стол? – Картошечки бы жареной, – мечтательно протянул Греценко. – Жаль, что я свой любимый мангал с собой не захватил. Если взять хорошую картошку, да замариновать в собственном соку, да на шампур… – Кстати, да! – воскликнул Кастенко. – У нас же два молодых человека в погреб за картошкой отправились! Они уже должны были вернуться… – К концу фразы его голос как-то осип. Яцынюк и Греценко многозначительно переглянулись. – Ну, и кто полезет? – Полезу я, – храбро заявил Луценка. – Это мой долг. – Милости просим, – улыбнулась Люська, зловеще выпячивая блямбу. – Всегда рады… Луценка резко кивнул и подошел к любезно открытому супругой Лидера зеву подвала. – Тихо, – констатировал он, прислушавшись. – Давай, лезь уже, не выпендривайся, – неприязненно сказал Януковеч и небрежно пнул его ботинком в пятую точку. Министр ласточкой ухнул в подпол. Раздался приглушенный грохот вперемежку с грязными ругательствами. – Ну? – заинтересованно спросил Лидер в дырку. – Да все нормально, – донесся из-под пола голос Луценки, – очки целы. Вы мне только скажите, Виктор Федорович, если та записка была поддельная, то я что, зря старался? Вы не оставите меня министром милиции? – Оставлю, оставлю. Еще как оставлю, – хмуро проворчал Янукович. – Скажи лучше, что с чуваками? – Да что еще может быть, жмурики оба, – радостно ответил Луценка, поспешно вылезая наружу. – Типичная бытовуха. – Что, опять?! – в один голос воскликнули Яцынюк и Греценко. – Обычное дело, – пожал плечами министр, тщательно оттирая кровь жертв с маскарадного костюма прихваченной в подвале морковкой. – Они туда бутылку водки с собой взяли, понимаете? – Ну и что? – удивился Ратушняг, вертя биту между пальцами. – Я тоже часто так делаю. – Так – да не так, – засмеялся Луценка. – Восстановить цепочку событий на месте происшествия по горячим следам очень легко. Сели, значит, мужики бухать под картошечку, ну, хуё-маё, кто-то кому-то меньше налил (думаю, это был Пабатъ, это ж выкормыш Космомэрского, а Ленчик никого хорошему не научит). Рябаконь, видно, не стерпел, возникли внезапные неприязненные отношения… – …И они зарезали друг друга огурцами, – логично предположил Яцынюк. – Ни в коем случае! – возразил Луценка. – Дело в том, что в подвале Виктор Федорович сушил всякие копчености на таких больших крюках, так они друг друга на эти самые крюки и повесили. Кроме того, Рябаконь еще засунул Пабату большую картофелину в… – В жопу?! – выдвинул собственную версию Януковеч. – В глаз, – мрачно возразил Луценка. – Какой ужас, – покачал головой Лидер. – Молодняк совсем охренел. Ну, блин, довела Тимашенко людей, популистка проклятая. – А что чуть что, так сразу Тимашенко?! – взвилась Супрунъ. – Вечно у вас, мужиков, невестка виновата! Если женщина не спасет эту страну, то кто ее вообще спасет? – Мужчина спасет, – отрезал Яцынюк. – Анатолий Степанович и вы, Рата Сергей, запамятовал, как по-батюшке, уж не обессудьте, пойдемте-ка покурим на крыльцо. Разговор есть. Он не оглядываясь пошел к двери. Греценко и Ратушняг обменялись было возмущенными взглядами, но по зрелому размышлению все же вышли следом. «Эраст Петрович», как они уже мысленно успели окрестить Арсения Петровича, показал себя неплохим детективом. Оба шкурой почувствовали, что разгадка близко… – Зажигалка есть у кого? – хмуро спросил Яцынюк, мусоля в губах кривую папиросу и вглядываясь в бесконечную снежную мглу. – Сеня, ты ж не куришь, – сакраментально отозвался Греценко, чиркая колесиком «Крикета». – Не курю, – легко согласился «Эраст Петрович», осторожно затягиваясь и прислушиваясь к ощущениям. – Но надо в жизни все попробовать… пока еще есть возможность. Он выдохнул сладкий дымок и слегка покачнулся. – А, – усмехнулся Ратушняг, принюхиваясь, – конопля. Потом дашь на пару «хапков»? – Дам, – кивнул Яценюг, блаженно улыбаясь. Ратушняг одобрительно потрепал его по уху: - Вообще-то, в сущности, ты не такой уж плохой пацан, Сеня. Может, зря я на тебя гнал? Среди евреев тоже нормальные люди встречаются. – Ближе к делу, голубки, – хмуро сказал Греценко. Заядлый курильщик, он уже почти высосал первую сигарету и нервно вертел в руках вторую. – Говори, Сеня, зачем звал. – Я позвал вас, потому что вы представляетесь мне самыми достойными людьми среди этого отребья, – несколько напыщенно начал Яцынюк. – Вы, Анатолий, – неглупый человек. А вы, Рата, – сильный и решительный, к тому же владеете искусством битника. Под предводительством такого интеллектуала, как я, мы можем горы свернуть. – Да, я такой, – сказал польщенный Рата, перебрасывая биту из руки в руку. – Ближе к делу, – мрачно повторил Греценко, хотя было заметно, что похвала ему тоже приятна. – О’кей, – кивнул Арсений. – Итак, вы уже поняли, что убийства, происшедшие здесь за последние несколько часов, не являются случайными? – Нет, – удивленно сказал Ратушняг. – Луцик ведь объяснил, что все это – бытовуха. – А вы знаете, мой друг, что ваш Луцик имеет израильский паспорт? – язвительно возразил Яцынюк. – Кроме того, он картавит, а бог шельму метит. – Ну, и то так… – пробормотал Ратушняг. – Он, к тому же, рыжий, просто волосы красит, – на ходу выдумал Яцынюк. – Но дело даже не в этом. Я проверил туалет, в котором утопился доктор Бродски. Так вот, доски там были подпилены. Вы понимаете, что это значит?.. Кроме того, осмотрев труп Васи Противвсех, я заметил, что жертва перед повешением была предварительно убита профессиональным ударом в пах… – Короче, к чему ты клонишь, Сеня? – резко спросил Греценко. – Кто-то мочит нашего брата, – спокойно пояснил Яцынюк. – И я даже знаю, кто именно. – Кто?! – в один голос выдохнули Греценко и Ратушняг. – Януковеч, конечно. Возможно и даже наверняка в сговоре с женой. Вы же видели эти дурацкие записочки. Тем более, чтобы настолько эффективно и быстро расправиться с такой кучей народу, надо, как минимум, обладать недюжинной физической силой и отлично ориентироваться на территории… – Думаю, Сеня прав как никогда, – кивнул Греценко. – Надо вызвать милицию и отправлять Яныка на третью ходку. – Милиция к нам давно уже приехала, пьяная и на лыжах, – напомнил Яцынюк. – Толку с нее. – Тогда надо повязать гада самим, – решительно рубанул воздух битой Ратушняг. – Если втроем неожиданно навалимся, шанс есть. Особенно ежели предварительно кирпичом сзади по кумполу навернуть… – У меня есть идея получше, – Арсений Петрович тонко улыбнулся. – Думаю, надо взять Лидера на пушку. В конце концов, он затеял хорошее дело… – Что ж в этом хорошего? – возмутился Ратушняг. – Да есть, есть положительные моменты, – хмыкнул Греценко, закуривая четвертую сигарету. Очки его хищно блеснули. – Видишь ли, Рата, меньше народу – больше кислороду… – Вот именно, – просиял Яцынюк. – После смерти Тигибки я, например, выхожу в рейтингах на твердое третье место. А если еще Янык Юльку завалит… А он ее таки завалит, можете не сомневаться! – А если он завалит нас? – резонно возразил Ратушняг. – Именно поэтому надо вступить с Лидером в преступный сговор, – твердо сказал Арсений Петрович. – Поможем ему мочить конкурентов, а потом замочим самого и все на него свалим. Таким образом… – Таким образом в итоге на выборы попадем только мы трое, а там уже народ выберет достойнейшего, – закончил Греценко. – Тот, кто станет Президентом, назначает двоих оставшихся премьер-министром и спикером Верховной Рады. Можно монетку бросить или в карты разыграть. – Лихо, – восхитился Ратушняг. – Я таких разводок даже в девяностые не прокручивал! – Учись, салага, – засмеялся Яцынюк и осторожно хлопнул новоиспеченного партнера по спине. – Ну что, зовем Лидера на стрелку? Гриценко решительно кивнул и, отворив дверь, зычно крикнул внутрь помещения: – Эй, Виктор Федорович! Что вы там все жрете и жрете? Уже, вроде, и сожрали все, а все равно жрете. Идите-ка лучше к нам, есть мужской разговор. Ламинат банкетной комнаты натужно затрещал под тяжелыми ботинками Лидера. – Ну, чего надо, как говорят? – настороженно спросил Януковеч, выходя на крыльцо и закрывая за собой дверь. – Дай закурить, – ляпнул Рата. – Шутка, – поспешно встрял в беседу Яцынюк. – Видите ли, Виктор Федорович, нам все известно. Предупреждаю сразу: отпираться бесполезно. Тем более, что мы вам не враги и даже полностью поддерживаем ваш почин. – Какой такой почин? – удивился Лидер, машинально отмахиваясь от вонючего сигаретного дыма, который агрессивно пускал на него Греценко. – Что ты мелешь, Сеня? – Мы знаем, что вы, гражданин Януковеч, убиваете кандидатов на пост Президента Украины, – с нажимом сказал полковник, представляя, что вместо очков на его носу висит пенсне. – Именно для этого вы и собрали нас всех здесь… В общем, ваша песенка спета. Но чистосердечное признание смягчает наказание. Обойдемся без пресс-хаты? – Ты чего, начальник, как говорят, с ума сошел? Мокруху мне шьешь? – с блатным надрывом в голосе заголосил Януковеч, однако моментально побелел, как мел. Ментовские канцеляризмы, умело употребленные полковником Греценко, сразу сбили с него всю спесь, как в далекие юношеские годы. – Да не очкуйся, Янык, – засмеялся Рата и дружески хлопнул его битой по затылку. – Все нормально, мы никому не скажем. Мы тебе еще и поможем, чем сможем. Понятно, что ты и сам в состоянии перебить всех кандидатов, чтобы выиграть в первом туре, но вчетвером, согласись, мы справимся с ними быстрее. – Выиграть выборы в первом туре? – переспросил Януковеч и мечтательно ухмыльнулся. – Да, это было бы нехило. Чтоб, значит, оба берега Днепра объединить… Но это ж надо Юльку сначала грохнуть. – Так давай грохнем! – хохотнул Рата. – Вот хочешь, прямо сейчас зайдем в дом и завалим ее, как свинью недорезанную? Дверь за их спинами неожиданно отворилась, и на крыльцо с веселым визгом выпорхнули Юлия Тимашенко и Людмила Супрунъ. Ноздри у обеих были обильно припудрены каким-то белым порошком. Дамы были здорово не в себе. – Там, это, Мароза нашли, – сообщила Супрунъ, и обе тут же грохнули заливистым смехом. – Где нашли? – тупо спросил Ратушняг. – В мо… в мор… Ах-ха-ха-ха! В морозильной камере! – Интересно, на хрена он туда, хи-хи-хи, залез?! – подхватила Тимашенко, вытирая слезы от смеха. Тушь с ее ресниц потекла, оставив на лице грязно-черные разводы, глаза расфокусировались и выглядели абсолютно безумными. Греценко и Яцинюк в который раз за этот необычный вечер многозначительно переглянулись. – Люська в морозилку за чесноком полезла, а он оттуда – бряк! Представляете, в лёд вмерз, как та белка из «Ледникового периода»! Ой, не могу! – корчилась от хохота Супрунъ. Отсмеявшись, она достала из косметички длинную черную сигарету и, встав в картинную позу, похотливо промурлыкала: – Не дадите ли даме огоньку, мальчики? Пока Греценко лез в карман за зажигалкой, Ратушняг размахнулся и, молодецки ухнув, развалил Супрунъ голову битой. Во все стороны брызнули кровь и мозги. – Блин, Рата, ну ты псих, – раздраженно проворчал Яцынюк, вытирая лицо надушенным платочком. – Предупреждать же надо. Тимашенко ошалело смотрела на упавший к ее ногам труп подруги. Рот премьер-министра беззвучно открывался и закрывался. Она трезвела на глазах. – Вы… чего? – наконец, хрипло выдавила она. – А ничего, – ухмыльнулся Рата и, зайдя к ней за спину, крепко обхватил, как клещами, аппетитное тело главы правительства, прижав ее руки к бокам. – Давай, Виктор Федорович, кончай ее, - он приблизил губы к уху Леди Ю. и прошептал: – Сейчас ты, сука, наконец, узнаешь, почем Витек покупал себе Межигорье. – А-а-а! – дико заорала Тимашенко, но Яценюк быстро сунул ей в рот свой носовой платок. – Ну же, Лидер, не тяни резину, холодно на улице. Януковеч, переминаясь с ноги на ногу, нерешительно потянул из кармана заточку. Ему было страшно, но он не мог позволить себе ударить в грязь лицом перед пацанами. Надо сразу показать, кто здесь, как говорят, вожак стаи. В этот момент премьер-министр, наконец, собралась с духом и неожиданно ударила Лидера в пах носком туфли и тут же с силой наступила на ногу Раты длинным стальным каблуком. – А-а-а, бля! – в унисон заорали Януковеч и Ратушняг. Тимашенко вырвалась, оставив в руках Раты скользкую соболиную шубу, и, одним гигантским прыжком перемахнув через перила, бросилась бежать в сторону леса. Ее кокетливое белое платье с рюшечками сливалось со снегом в ослепительном свете фонарей, беспорядочно натыканных Лидером по всей площади поместья. – Черт побери! – в отчаянии воскликнул Яцынюк. – Надо догнать ее! Уйдет, стерва! Тогда все наши старания – коту под хвост! – Не дрейфь, очкарик, все будет путем, – усмехнулся Греценко и достал из-за пазухи маленький, но страшный пистолет «Глок-38». – Сейчас я ее нашпигую свинцовыми маслинами. – Ура! Стреляй быстрее, Толя! – воскликнул Арсений Петрович, нетерпеливо подрыгивая на месте. – Мочи ее! – Ну что ты, ей-богу, такой нервный. Вот, посмотри на мой пистолет, видишь, что на рукоятке написано? «Полковнику Греценко, абсолютному чемпиону Европы по стрельбе без правил в день его рождения». Видишь? То-то же! Греценко встал в ковбойскую позу, неторопливо взвел курок и, широко улыбаясь, поднял пистолет. – Сначала я отстрелю ей ушки, – сообщил он. Один за другим хлопнули два выстрела, и уши премьер-министра разлетелись в стороны. Тимашенко заорала и поддала газу. – А теперь в по-опку… – любовно протянул полковник, прицеливаясь. – В какую попку?! – нервно заорал Ратушняг. – В глаз бей, как белку… Через затылок. – Нет уж, я лучше в по… Хотя нет! – лицо Греценко просияло. – Я придумал кое-что получше… С этими словами он, небрежно прицелившись, быстро произвел три выстрела. Ноги Тимашенко враз подкосились, она рухнула на колени да так и замерла, слегка покачиваясь на ветру. – Ну и? – поднял бровь Яцынюк. – Она уже… того? – Не совсем, – с довольным видом ответил полковник, играя пистолетом. – Во-первых, я ее обездвижил, прострелив колени. Во-вторых, парализовал пулей в копчик. А теперь я… – Да ну тебя, – сплюнул Ратушняг. – Теперь я! С этими словами он, сделав широкий замах, мощно метнул свою биту. Тяжелый дрын с гулом пронесся над землей и врезался в голову премьер-министра толстым концом. Раздался глухой чвак, и головы Тимашенко не стало. Тело Леди Ю. медленно и печально рухнуло в кровавую лужу на снегу. Греценко злобно выругался и с ненавистью уставился на Ратушняга. – Ты что наделал, гад? В городки решил поиграть?! – А что? – удивился Рата. – Я же ей хотел косу отстрелить! Я давно мечтал! Какого черта ты влез со своей битой, дурак?! – Послушайте, полковник, мы тут не в бирюльки играем! – сурово заявил Рата. – У нас еще дел полон рот. В ответ Греценко сунул ему пистолет в тот самый рот и бабахнул. Из затылка удивленного Ратушняга выплеснулось все, что полагается в таких случаях, и он начал тяжело оседать вниз. – Куда ты валишься, чучело, – брезгливо сказал ему Греценко и толкнул покойника ладонью в грудь. Рата благополучно перешвартовался через перила и грузно шлепнулся в сугроб. – Хорошо шмаляешь, начальник, – уважительно сказал Януковеч. – Иди ко мне работать сторожем. С баблом не обижу. – Что мне твое бабло? – презрительно сказал Греценко, – Я в Интернете деньги лопатой гребу, – и выстрелил Лидеру в живот. – А-а-а, сука! – хрипло заорал Януковеч, упав на колено и из последних сил пытаясь достать полковника заточкой в пах. – Волчара позорный! Да я ж тебя на зоне раком… Греценко поспешно влепил Лидеру контрольный между глаз. – Вот черноротый, – со злостью сказал он. – Наверно, от Аньки Херман набрался… Яцынюк за его спиной радостно пританцовывал (возможно, от холода). – Ура! – весело воскликнул он, незаметно засовывая правую руку под полу пиджака. – Наша взяла! Респект вам и уважуха, Анатолий Степанович. Теперь на выборах будут бороться только два молодых демократических кандидата! – Думаю, хватит и одного, – напыщенно заявил Греценко, поворачиваясь к партнеру и одаряя его дьявольской улыбкой. – Кстати, пистолет я в твою руку вложу. Так в кино делают, чтобы пустить полицию по ложному следу. Он приставил «Глок» ко лбу Арсения Петровича и с удовольствием нажал на спусковой крючок. Однако выстрела не последовало. – Что, полковник, забыли, сколько патронов в обойму помещается? – засмеялся Яцынюк и ловко пырнул усатого конкурента по демократической нише в брюхо большим кухонным ножом, предусмотрительно украденным с разделочного стола еще часа полтора назад. Греценко оказался на редкость живучим типом, но Арсений Петрович умел добиваться поставленных перед собой целей, и отмахал тесаком столько, сколько было нужно. К концу процедуры он не только полностью согрелся, но еще и обильно вспотел. «Как бы не простудиться», – озабоченно думал Яцынюк, сталкивая труп, выглядевший так, будто его пропустили через промышленную мясорубку, в общую кучу-малу под крыльцом. По зрелому размышлению он решил не засыпать тела усопших снегом, как первоначально намеревался, а просто ограничился тем, что стер с ножа свои отпечатки и вложил его в руку Греценко, чтобы выглядело так, будто полковник сам себя зарезал. Матерый сыщик Луценка, несомненно, ухватится за эту версию двумя руками… Усталый, но довольный, Арсений Петрович вернулся в дом и застал там совершенно безобразную сцену. В углу комнаты корчилось в судорогах и большой луже рвоты чье-то большое стройное тело. К телу, выкрикивая какую-то милицейскую белиберду, прорывался министр Луценка, но ему противостоял достойный противник – Юрий Кастенко. Кастенко размахивал ледорубом и кричал: «Не подходи, гад, убью!». Луценка кидался в него пустыми бутылками, но тезка мастерски разрубал их на лету. За столом, закрыв глазами лицо, громко рыдала Люська. – Ну где вы лазите, мужики-и-и! – завыла на Яцынюка супруга покойного Лидера, заламывая руки. – Нашли время белок стрелять… Тут Виктора Андреевича отравили-и-и! – Кто? – с тупым видом спросил Яцынюк, мысленно отдавая должное актерским талантам Люськи. – Чем?! – Поло-онием! – прорыдала Люська. – В пирожок подмеша-али! – Откуда вы знаете? – вскинулся Арсений Петрович. – Он сам сказал! Говорит: «Ой, Люсьо, щось такий гіркий акцепт у цього пиріжка. Може, хтось полонію мені туди підсипав?» – и смеется, бедолага. А потом вдруг как проблюется, как упадет на пол лицом… – Пусти, чучело! Я должен зафиксировать симптомы! – орал между тем Луценка, неуклюже уворачиваясь от ледоруба. – Не пущу! – рычал в ответ Кастенко. – Добить хочешь, Юлькин подкаблучник?! Я ведь знаю, что это ты ему в пирожок яду подсыпал! – Да кому он нужен! – возмущался Луценка. – Что это вообще за бред про полоний?! Это ж простое пищевое отравление! У меня самого от этих пирожков понос! – Что-то я не видел, чтобы ты в туалет бегал! – отбрил его Кастенко. – Или тебе для этого туалет не нужен? – Фу! – с отвращением сказала Люська и встала из-за стола. – Сейчас меня саму стошнит. Пойду на кухню, поджарю вам капусты. Изголодались, небось. Яценюк проводил Лидершу на второй этаж долгим подозрительным взглядом. Да уж, подумал он, этой бабе палец в рот не клади… Тут у Ющинко начался бред. – А-а-а! Мои глечики! – громко заорал он и принялся остервенело сучить ногами. Случилось так, что он попал каблуком под коленку своего верного защитника, который в этот момент, как назло, размахнулся особенно сильно. Охнув, Кастенко с отчаянным криком упал на собственный ледоруб. Жало альпинистского инструмента вошло ему в правый глаз и с хрустом вышло из затылка. – Купуйте… українське, – из последних сил хрипло выдохнул Кастенко и упокоился с миром. – Вот черт, – вздохнул Луценка. – Опять несчастный случай… Да что ж такое сегодня творится?! Утратив со смертью Кастенко всяческое внимание к умирающему Ющинко, до тела которого он дорывался, по правде говоря, не столько по делу, сколько из спортивного интереса, министр МВД, хрустя каблуками по осколкам бутылок, разбитых о ледоруб, подошел к столу и уселся напротив Яцынюка. Набулькав «Прайма» в фужеры, он пододвинул один из них к Арсению Петровичу. – Давай, за упокой раба божьего Кастенко, не чокаясь, – сказал он и залпом опрокинул водку в бездонный рот. Занюхав дедморозовской бородой, Луценко набулькал себе второй фужер. – Кстати, Сеня, ты в курсе, что ты весь в крови? – Типичный несчастный случай, – ровным голосом ответил Яцынюк, мысленно ругая себя за то, что забыл избавиться от пиджака или хотя бы вывернуть его наизнанку. – Решил побриться электробритвой, а она ж, блин, на батарейках. Вот и порезался. – Бывает, – протянул Луценка, с аппетитом вливая в себя третий фужер. – Ты, кстати, почему не пьешь? – Капусту жду, Люська обещала пожарить, – объяснил Арсений Петрович. – Я, знаешь ли, в капусте души не чаю. – Да, кролики все от нее прутся, – согласился министр. – Хотя я лично понять не могу, что вы в ней находите, особенно в жареной. – Он с отвращением втянул носом воздух: – Фу, ну и запашок от нее. Будто газом воняет. В этот момент на втором этаже грохнул мощный взрыв. Жаркая волна прошлась по банкетной, опалив собутыльникам брови. Откуда-то сверху прилетела дымящаяся голова с сильно обгоревшим, но смутно знакомым лицом, и упала на середину стола. Луценко поставил голову вертикально и внимательно вгляделся в запеченные глаза. – Люська взорвалась, – констатировал он. – Несчастный случай, утечка газа… Давай за упокой… – Не стоит пить за упокой живого человека, – покачал головой Яцынюк, тонко улыбаясь. – Это инсценировка, Юра. Готов поспорить, что башка эта не настоящая, а искусно изготовленный резиновый муляж. Чтоб ты знал, это Януковеч и Люська всех мочили. Витька спалился, а жена, как видишь, следы заметает… Луценко еще раз тупо посмотрел на голову, затем взял ее в руки, поковырял пальцем и даже понюхал для верности. – Какая там резина, – хмыкнул он. – Натуральная Люськина башка, зуб даю. Он посмотрел на часы. – Ух ты, блин, без пяти двенадцать! Вот ведь закрутился, чуть Новый год не прозевал!.. Сеня, тут где-то валялся пульт от телевизора… О, вот он, ура! Луценка потыкал красную кнопку, и на стене комнаты ожила гигантская панель плазменного телевизора. – Странно, я его вот сейчас только в первый раз увидел! – изумился Яцынюк, выворачивая голову к экрану. – Это потому, что он над дверью висит, – снисходительно объяснил Луценка. – Опытные опера всегда советуют вешать телевизоры над дверями. Понимаешь, когда вор в квартиру заходит, плазменная панель у него за спиной остается, и он ее замечает только тогда, когда покидает хату. Но к тому времени у него уже руки заняты… – Слушай, не хочу тебя сбивать с мысли, но у нас дом горит, – сказал Яцынюк. – Может, давай сваливать, пока не поздно? – Херня, – отмахнулся Луценка. – Поздравление Президента посмотреть успеем по-любому. Иначе и Новый год не Новый год. На экране как раз появилась заставка: «Новорічне звернення Президента України Віктора Ющінка до української нації». – Весточка из преисподней, – весело прокомментировал министр МВД и принялся сноровисто откупоривать шампанское. – Прикольная ситуация. Готовь фужеры, Сенька! «Любі друзі! – сказал Ющинко в телевизоре. – Вітаю вас з новим роком і Різдвом Христовим. Я глибоко переконаний, що всі ви будете щасливі і здорові в 2010 році. Зараз я хочу повідомити вам дві новини: хорошу і погану. Яку ви хочете почути першою?» – Президент неприятно улыбнулся. – Плохую давай! – весело закричал Луценка и захлопал в ладоши. Он уже явно дошел до кондиции. «Мабуть, почну з поганої, – согласился Ющинко. – Щойно стало відомо, що на дачі Віктора Федоровича Януковича у Межигір’ї стався жахливий нещасний випадок – вибух метану. Будинок лідера Партії регідронів повністю вигорів, а всі, хто були усередині, – загинули. На жаль, так сталося, що саме сьогодні Віктор Федорович запросив до себе на зустріч Нового року всіх кандидатів у Президенти України, і тільки я не зміг поїхати, бо мені ж треба було перед вами виступати... А тепер гарна новина: я залишився єдиним живим кандидатом на найвищу посаду в державі і тому, як ви розумієте, виграю вибори автоматично. Зверніть увагу: я не обіцяв, що ця гарна новина буде гарною для вас!» – и Ющинко залился заразительным хохотом. Остатки волос зашевелились на голове Яцынюка. Он резко повернулся в ту сторону, где совсем недавно лежало тело умирающего Гаранта, но там, как и следовало ожидать, валялся только труп бедняги Кастенко. Причем, никакого ледоруба в его голове уже не было. Яцынюк повертел головой, и Ющинко обнаружился очень быстро. Виктор Андреевич, ловко вертя в руках ледоруб, на цыпочках подкрадывался сзади к министру Луценке, который, явно впав в прострацию, тупо сидел с открытым ртом и пялился в экран телевизора. Встретившись взглядом с Яцынюком, Президент подмигнул ему и, заговорщически улыбнувшись, приложил палец к губам. – Луцик, берегись!! – заорал Арсений Петрович не своим голосом. – Сзади!!! Луценка, мигом придя в себя, подскочил и, схватив со стола вилку, резко обернулся к крадущемуся маньяку. Ледоруб с чавкающим звуком вошел ему в правый бок. – Ах ты гад, в печень-то зачем?! – обиженно простонал министр МВД. – Тому що менше горілку треба пити, – назидательно сказал Ющинко, ворочая ледоруб в ране. – Я тобі казав, Юро: вийди з блуду. От тепер і маєш акцепт. – Юлька – воровка, – горячо зашептал Луценка. – Сука, дура, проститутка. Прости меня, батьку. И умер. С горящего потолка в опасной близости от последних уцелевших кандидатов обрушилась тяжелая дымящаяся балка, но Ющинко не обратил на нее никакого внимания. Он задумчиво смотрел на повалившееся ему в ноги тело министра. Потом плюнул на него и брезгливо отпихнул туфлей в сторону. – Мерзенний зрадник, паскуда, – презрительно сказал он. – Навіть здохнути не зміг, як порядна людина. Гарант сел за стол и махнул шампанского. – З Новим роком, з новим щастям! – Я с самого начала подозревал, что это вы, – мрачно сказал Арсений Петрович. – Просто не мог поверить, как такой слизняк… – Гей, хлопче, полегше зі словами, – добродушно усмехнулся Ющинко. – Да ладно, чего уж теперь, – махнул рукой Яцынюк. – Вы мне только объясните, где вы взяли пилу, чтобы подпилить доски в сортире? – Да возле сортира и взял, – засмеялся Ющинко. – Я ее еще три дня назад там в снежок прикопал. Ты что, не знал, что мы с Лидером уже давно лепшие друзья? Я у него на даче по три раза в неделю бываю – охотимся, выпиваем, баб е… ну, в общем, весело проводим время. – А как Тянивбока сумели гвоздями приколотить, что никто стука не услышал? – У меня есть специальный молоток, обитый войлоком, – небрежно пояснил Ющинко. – Маленький такой, раскладной, в карман помещается. Разработка ЦРУ, жена подарила на День Злуки. Она же меня, кстати, и боевым искусствам обучила. Эти цэрэушники – на все руки мастера. – Послушайте, Виктор Андреевич! – вдруг воскликнул Яцынюк. – Я ушам своим не верю. Вы что, умеете говорить по-русски?! – Конечно! Но тщательно это скрываю. И Голодомор мне, признаться честно, абсолютно пофигу. Не говоря уже про этот агрессивный блок НАТО! Потрясенный до глубины души Яценюк смотрел на Гаранта во все глаза. – Ну вот, Сеня, теперь ты знаешь мою тайну, поэтому я вынужден буду тебя убить, – банально пошутил Ющенко и счастливо засмеялся. – Или, как говорил великий русский писатель Николай Гоголь, «я тебя породил, я тебя и замочу». Он хищно навис над Яцынюком и размахнулся ледорубом. В следующий момент на него обвалилась очередная пылающая балка потолочного перекрытия и погребла под собой. – Вау! – радостно заорал Яцынюк и, вскочив на стол, исполнил на нем небольшой канкан. – Вау! Чудесное спасение! Бог из машины! Рояль в кустах! Ура! Я – Президент! – Хрен тебе, – злобно прошипел Ющинко, вылезая из-под балки и вонзая ледоруб в грудь Арсения Петровича. – Президент тут – я, понял, ты, кролик вонючий?! Ты понял?!! Нарубив из Яцынюка винегрет, Ющинко обессиленно опустился на пол. Из его живота торчал кусок балки, и он сам удивлялся, почему он еще жив. Судьба явно хранила его для последнего, самого важного дела. Он поднялся на ноги и медленной нетвердой походкой отправился на улицу. Сполз по крыльцу, обогнул по-пластунски наваленные друг на друга трупы, одобрительно поцокав на них языком, и проник в небольшой сарайчик. Оттуда он вынес лопату, ведро с водой и какой-то мешок. Доковыляв до фасада дома, Ющинко тщательно разгреб лопатой снег, продолбил дыру в мерзлой земле и, достав из мешка заботливо укутанный в теплую тряпочку куст калины, вставил его в отверстие. Затем присыпал растение снегом и полил его водой из ведра. Полюбовавшись на прекрасное растение, Виктор Андреевич прослезился и, опершись о стену, сел умирать. – Всех убил садовник, – глубокомысленно изрек он. Второй этаж поместья наконец-то прогорел и обвалился. Следом за ним рухнули остальные. Волосы Ющинко вспыхнули, но он уже не чувствовал боли. Вдали ревели сирены пожарных и милицейских машин. Гарант с удовольствием наблюдал за стремительно приближающимися огоньками и улыбался мудрой, всезнающей улыбкой.
|
|
Окончание предвыборной истории о веселом празднике, который организовал для гостей Виктор Федорович на своей знаменитой даче. Обращаем особое ВНИМАНИЕ: в тексте по-прежнему присутствует ненормативная лексика.
|
Перепечатка, копирование или воспроизведение информации, содержащей ссылку 
|
|