19 03. 17:40

Малышам-«крымнашам» от ветерана «Зарницы»

(из недописанного по поводу основ воспитания патриотизма, якобы немыслимых без военных игрищ и деревянных автоматов, и о том, сопоставимы ли дворовые игры в войнушку нынешнего поколения украинских детей от концертных номеров, продюсируемых оккупантами в исполнении детей оккупированных).

Трехлетие крымнашизма, столь убого и массово отмеченное вчера на просторах РФ (с привлечением указанных в расходных ведомостях студентов и отсутствием слезящегося Пултера), отозвалось в Facebook задорным видео из Севастополя. FB-народ отреагировал адекватно, ужаснувшись в очередной раз системе путлерюгенда. Но, как водится, нашлась одна, которая заявила: что и киевские дети играют в войну в ее дворе, и что всегда так было, ибо нет патриотов без начальной военной подготовки во дворе, семье и школе. Ну и ergo, оттуда вытекающее: что киевский двор, что эстрадные подмости Севастополя – это типа одно и то же.


Автор этих строк лайкнул тех, кто ее послал, одобрил сдержанным комментом ее «бан» и сел писать в «личку», но потом принялся вспоминать, играть в «Зарницу» и покатился. Прошлось бывшему советскому школьному педагогу заканчивать мемуар о своем детстве уже здесь:

«Макс, ты прав на все 100% + «Роттердам»)... В том числе и в том, что забанил эту госпожу с «элитного двора» (о чем она у себе на странице пожаловалась уже).

Как ветеран «Зарницы», принявший в ней последнее участие в младшем комсомольском возрасте (кажется, в грозовые 1977-78), когда наш 8-б взвод N-ского школбата Кировского районного полка Донецкой дивизии победил в чемпионате по военно-патриотическому воспитанию сначала свою школу, потом сходу взял родной район и вышел на областной рубеж (и закончил свой поход на армейском лесном полигоне где-то между Ясиноватой и промзоной Авдеевки), - так вот, на правах ветерана докладываю: такой фигни, как на этом видео из вернувшегося в «родную гавань» Севастополя, даже у нас не было.

Наш ударный взвод вместо уроков оттачивал строевой шаг вокруг родной школы: «правое плечо вперед!» - командовал муж нашей классной, видный партийный деятель, кинутый на подмогу школьному военруку (у того в старших классах «часы» были). Но вот маршировали мы тогда, разумеется, не под ту песню, которую подсунули севастопольским пионерам в нужное время и в нужных декорациях («Твоя мечта, твоя война» - йо их м…ть!!!), а под мирную «У солдата выходной, пуговицы в ряд», про эскимо, про улыбки девичьи, конечно же… Пели не хуже этого вокально-инструментального отделения – более искренне мы пели, без излишней мужской слащавости:

И девчонки, сестренки милосердия, нас тогда так трогательно перевязывали, и пахло от одноклассниц не лекарствами и не порохом, а… в общем, раненым неловко было подниматься в бой в полный рост после этих контактов, и мы продолжали елозить на пузе, как тот боец молодой, что поник головой.

И стреляли мы в школьном подземном тире (а в нем, как говорил персонаж Подервянского, «ядєрку можна пересидіть») вместо уроков, и тренировались преодолевать препятствия в пожарной части у шахты 17-бис им. нардепа Евгения Щербаня (начавшего на ней свой трудовой и комсомольско-бизнес-путь), павшего от автоматной очереди на ВПП аэропорта Донецка в мирные 90-е…

И, по идее, каждый из нас тогда вроде бы должен был радоваться до ушей: и уроки прогуливаем на глазах всей школы, и оценки в журнал и табель шли с надбавкой 3 за 2, 4 за 3, поведение «прим.»; и мечтаем не о войне, а о мирном небе над головой - которое тогда и так было над головой: серое чаще всего, как тот «Smoke Оn The Террикон» - за live которого каждый из нас тогда продал бы не задумываясь не то что ВИА «Пламя» (этих «ботанов» просто бы мигом замочили, вот поверь, Макс, - как неполноценных, без содроганий подростковой души и риторических «за что?»), и даже не только всю советскую эстраду скопом, ибо западло было аккорды под нее подбирать, а гораздо, гораздо большее… Это и в КГБ понимали, и в ЦК, и в райкомах комсомола, и на киностудии детско-юношеских фильмов им. Горького.

Как же оно всем «остолбенело»! - задолго до того, как та прогнившая страна пошла прахом, - та страна, которую нас с детсада натаскивали патриотически воспринимать и любить, и защищать – и которая уже тогда никому и на нос не упала.

Шесть бойцов нашего взвода к тому времени уже открыто отказались вступать в ряды ЛКСМУ – ибо в среде пацанов нашего рабочего поселка быть комсомольцем тоже давно считалось западло. Через год, конечно, вступили, отдельно в Кировском райкоме ЛКСМУ, ибо нам все объяснили, что иначе век вуза не видать, а это – втолковывали нам страшным шепотом и вращая глазами учителя-воспитатели и прочие взрослые патриоты, – это значит только одно, только один приговор: «В армию ж загребут!!», - а оно вам надо? вы ж не знаете, что такое наша советская армия в мирное время… Это вам не во дворах носиться с пластмассовыми пистолетиками, электродами и свинчатками.

И это еще до Афгана. «Афганистаннаш» начался уже в выпускном классе, под конец первого полугодия, в 79-м.

И галстуки пионерские мы прятали в карман уже с 4-5 класса (когда еще на Петровке учился, на Брикетной), и проверяли у нас их наличие при входе в школу – и могли не пустить на занятия даже: «Домой! За галстуком!» - и ты прогуливал урок с друзьями, доставая потом из кармана пожеванную тряпку и возвращался в «страну знаний».

А директор той школы - ветеран войны с орденскими планками на всех пиджаках, - просто бил каждого такого «диссидента» под дых культяпкой правой руки, ладонь которой он потерял на фронтах ВОВ. Левой рукой он держал тебя за воротник школьной формы: коричневые пиджак с «золотыми» пуговицами, такие же штаны (пуговицы обычные), зеленая рубашка, аккуратная стрижка головы. Так же он бил за курение, за неуспеваемость, за фотокопии порнографических карт: помнится, тогда колода выпала из рук «извращенца» из старших классов и разлеталась по пришкольной территории, и мы кинулись ее собирать, но отдали не все, не всех та система дураками делала: карты - в носок, глаза – честные, как у кота, и как те пионеры-герои, которых нам показывали на допросах гестаповских: «Все, больше не нашли! Честное пионерское, Ольга Ивановна! Ну вот проверьте карманы!..» - разве что не отмахивались рукой, зигуя «будьготоввсегдаготов».

И эти фильмы про войну и пытки, и «Прапороносці» Гончара в школьной программе – ты ж помнишь, Макс, - эти «бессмертные образы» Шуры Ясногорской и Брянского, павшего (кажется, от гранаты своего ж бойца), но, сука, стреляющего из пистолета после своей гибели! И ветераны ВОВ, призванные на «воспитательный час», и пионеры-герои на стене по коридору и налево в туалет покурить, свастику там нацарапать на побеленной стене (какой, нафиг, «пацифик ключом на кирпичной стене»?!.. – такие дела, бро). А эти рейды на Саур-Могилу и в еще более дальний Краснодон?.. «А можно мы не поедем, мы там уже были с мамой и папой, нас укачивает в автобусе, Ольга Ивановна, честное слово»…

Но вернемся, Макс, ближе к нашему времени и переберемся поближе к «городу» - как называли жители пролетарских окраин вылизанные до блеска центральные кварталы (говорят, при «дыре» там еще чище стало – ну так вот я и веду речь о принципах воспитания в отблесках «Зарницы» и проблесках фашизма). Команду триумфаторов «Зарницы» того сезона удержать не удалось: кто-то ушел в «бурсу», кто-то подался в техникум, кто-то переехал.

И получился в итоге взвод 9-б, усиленный приданными бойцами из расформированных параллельных восьмых. И уже спустя несколько месяцев мы вернулись на тот же полигон, но уже в качестве старшеклассников, прошедших первый курс НВП, дней на пять. И уже на второй день завязался бой нешуточный, хоть и без огнестрелов и колющих предметов, но суровый. Наше отделение при поддержке побратимов с Красного городка и 19-й шахты, кажется, вступило в бой на поляне с кем-то из центральных школ – и погнали наши городских, и было потом на полночи разбирательств с настоящими офицерами на предмет кто начал и из-за чего, и кто тут начал из себя «дедов» корчить и «салаг» мочить? - тому руку сломали, а этому челюсть вывернули вместе с ухом. Но никто слова не молвил, молчали, как в кино. Только следующей ночью палатки подрезали недобиткам: они там барахтались и выбирались – а мы давались смехом, жмурясь от фонариков офицеров и проклятий военрука.

Ну а потом… что потом? После очередного похода по коридорам райвоенкомата, где «сто дебилов в трусах»,

всех этих манипуляций, о которых мы потом рассказываем хохочущим и охающим, точь-в-точь как в этой песне, одноклассницам милосердия и солисткам школьной группы с понятным только призывникам названием «Севен Би» (ст. 7-б, завучу и директрисе объяснили, что с седьмого класса мечтали в школе ВИА, типа «Пламя», замутить, чтобы и дискотека была), - так вот, сидим мы на лавочке, добиваем пятку – из трофеев то ли с Петропавловки, то ли с Межевой, вспоминаем павшего бойца из младшего класса под позывным «Володя Зэк» (его на тех планташках так днепропетровские мусора вместе с колхозным быдлом избили, что спутник его вернулся с загипсованной ногой, а Вовчика хоронила вся школа, чуть не поклялись у гроба мстить и мусорам, и днепропетровским, и всем в округе), - Санек весь такой и говорит:
- А мне даже жаль, что меня в армию не берут! - у Санька, когда-то надежды и гордости «детской академии» «Шахтера», он еще совсем недавно на матче с «Ювентусом» мяч подавал, которым Валерий Шевлюк гол победный забил,

- так вот, у Санька уже была вегето-сосудистая дистония на почве излишне раннего употребления и «плана», и «колес», и «ширки», и вина - в общем, накликал себе заветную статью «7-б», но в футбол играл на первенстве области за родное предприятие и умер уже в этом веке от тех же примерно причин.

- И в какие войска ты б пошел? – интересуемся мы, которым такое счастье тогда не светило.

- Во внутренние. Я бы все пацанов, которые на зоне сидят, отпустил бы. Они ведь наши пацаны. Забьем еще по одной?

Мы согласились. Нашего вокруг было совсем мало, какая там «одна шестая земной суши». Пожалуй, нашим был лишь родной район, точнее – несколько кварталов, да и то – каждый третий враг, не считая комсомольцев, ментов и прочую погань.

Вот это, Макс, и была наша Родина. Как верно сказал поэт Пушкин, «нам целый мир чужбина». За границу – в Голливуд, Рио, Париж, - тогда казалось не попасть никогда (только через мореходку), а все оставшее – совдеп тошнотворный, со всем его патриотическим военным воспитанием.

Вот как теперь для некоторых – «ДНРнаша» и шабаш! Потому и в Крыму теперь так дети себя ведут нехорошо. И поют от заброшенных в них зерен ненависти ко всему миру про «флаг моего государства»... Флаг моего полуострова, знамя моего региона, стяг моего народного района... Полосатая лента моего поселка... «Районнаш!» - а ты с какого района, алё?!..

А если «разбанишь» ту мудрую из «элитного двора», то объясни ей, что не взрослые должны детей в войну воспитывать, а дети – взрослых. Как в этой песне неизвестного мне современного украинского автора.

«Мой папа работает смертью» называется.

Или посоветуй ей текст покойного Сергея Анатольевича Сухобока - тоже о том, как перевоспитывали в мирное время вчерашних патриотов, не наигравшихся в войнушку. Сергей был «добровольцем»:

«Так пусть же славная и легендарная!..»

Павел СЕМАШКИН, 19 Марта 2017 17:40


Редакция.   Реклама.   Стартовая.
Copyright © 2004 «Обком». All rights reserved
Design © 2004 Max Bezugly